Асмус В.Ф. Чтение как труд и творчество

Чтобы чтение оказалось плодотворным, читатель должен сам потрудиться, и от этого труда его не мо­жет освободить никакое чудо. Кроме труда, необходи­мого для простого воспроизведения последовательности фраз и слов, из которых состоит произведение, читатель должен затратить особый, сложный и притом действи­тельно творческий труд.

Поэтому первое условие, необходимое для того, чтобы чтение протекало как чтение именно художе­ственного произведения, состоит в особой установке ума читателя, действующей во все время чтения. В си­лу этой установки читатель относится к читаемому или к «видимому» посредством чтения не как к сплошному вымыслу или небылице, а как к своеобразной действи­тельности.

Второе условие чтения вещи как вещи художествен­ной может показаться противоположным первому. Что­бы читать произведение как произведение искусства, читатель должен во все время чтения сознавать, что показанный автором посредством искусства кусок жиз­ни не есть все же непосредственная жизнь, а только ее образ. Автор может изобразить жизнь с предельным реализмом и правдивостью. Но и в этом случае чита­тель не должен принимать изображенный в произведе­нии отрезок жизни за непосредственную жизнь. Веря в то, что нарисованная художником картина есть вос­произведение самой жизни, читатель понимает вместе с тем, что эта картина все же не сама доподлинная жизнь, а только ее изображение.

И первая, и вторая установка не пассивное состоя­ние, в которое ввергает читателя автор и его произве­дение. И первая, и вторая установка — особая деятель­ность сознания читателя, особая работа его воображе­ния, сочувствующего внимания и понимания.

Кадры изобра­женной жизни проходят в сознании читателя в опреде­ленной и необратимой последовательности. В них все движется. Герои действуют, борются, спорят. Одни по­являются, другие исчезают — на время или навсегда. Характеры, как бы ни было целостно и определенно впечатление от них уже при первом их появлении, не даны читателю «сразу», «целиком». Они «раскрывают­ся» перед читателем в своих поступках, мыслях, чув­ствах, письмах, во впечатлениях и суждениях о них других действующих лиц и т. д. Больше того. Характе­ры эти не только узнаются, раскрываются. Они, кроме того, оцениваются читателем, вызывают в нем чувство любви, восхищения, участия или ненависти, презрения.

Содержание худо­жественного произведения не переходит — как вода, переливающаяся из кувшина в другой, — из произведе­ния в голову читателя. Оно воспроизводится, воссоз­дается самим читателем — по ориентирам, данным в самом произведении, но с конечным результатом, опре­деляемым умственной, душевной, духовной деятель­ностью читателя.

Отсюда следует, что творческий результат чтения в каждом отдельном случае зависит не только от состоя­ния и достояния читателя в тот момент, когда он при­ступает к чтению вещи, но и от всей духовной биогра­фии меня, читателя. Он зависит от всего моего чита­тельского прошлого: от того, какие произведения, каких авторов, в каком контексте событий личной и общественной жизни я читал в прошлом. Он зависит не только от того, какие литературные произведения я читал, но и от того, какие музыкальные произведения я знаю, какие я видел картины, статуи, здания, а так­же от того, с какой степенью внимания, интереса и по­нимания я их слушал и рассматривал. Поэтому два читателя перед одним и тем же произведением — все равно что два моряка, забрасывающие каждый свой лот .в море. Каждый достигнет глубины не дальше длины лота.